Спасай и женись - Страница 3

Златокудрый ангел с зелеными, миндалевидными глазами. Длинные ресницы отбрасывают тени на смуглые щечки. Точеная шея, высокая, соблазнительная грудь. Нездешний ровный загар подчеркивает белое джинсовое платьице, по длине не намного обгоняющее нижнее белье. Бесконечные ноги, фигурка богини… Лиза превратилась в настоящую красавицу, а деньги папы помогли этому бриллианту обрести и достойную оправу. Лиза была ухожена, дорого и стильно одета, а бриллианты у нее в ушах и на шее тянули на… Да бог его знает, на сколько именно они тянули.

Короче, эта самая богиня надвигалась на оробевшего Жору Волкова и ослепительно ему улыбалась. Жора занервничал. За годы работы в «Мегабанке» он, конечно, изменился. Подучился малость, приобрел внешний лоск, привык к хорошим костюмам и дорогим машинам. Сопровождая Игоря Васильевича на самые разные мероприятия, успел повидать практически всю бизнес-элиту и разочароваться в ней ровно настолько, чтобы совершенно избавиться от комплекса неполноценности. Успел даже жениться — ненадолго.

Однако все эти восемь лет богатого жизненного опыта испарились при виде светловолосой красотки, и Георгий Волков, мужественный и немногословный человек с чеканным лицом римского полководца, в одночасье превратился в прежнего Жору, капитана спецназа, простого, в общем-то, парня, способного завязать в узел стальную кочергу, но робеющего в присутствии девушек…

Он стал ее тенью, хоть это было и нелегко. Он был рядом с нею везде и всегда — даже на вечеринках с друзьями, даже в кино на последних сеансах, даже в поликлинике, впрочем, достаточно блатной и хорошо охраняемой, чтобы ждать Лизу на улице, а не сидеть вместе с ней в очереди.

Он стал ее Тенью.

Лиза в ярости содрала через голову розовую ночнушку, натянула растянутую футболку и зашагала по комнате тяжелой поступью разъяренной тигрицы.

— Да что же это такое! За последний год я превратилась в неврастеничку! Мне каждую ночь снятся все более неприличные сны, в которых этот паразит делает со мной такое… Даже вспоминать стыдно! А на людях он ко мне боится и близко подойти. Словно я зачумленная! Ходить хвостом — это, понимаете ли, работа! А за ручку подержаться — превышение полномочий! Дубина!

Это эмоциональное выступление, напрочь лишенное всякой логики, Лиза выпалила своему отражению в зеркале, немного успокоилась и отправилась в душ. Там тоже имелось зеркало, которому она и сообщила:

— Эдик — прекрасный человек. Красив, воспитан, образован, внимателен, галантен и богат ровно настолько, чтобы папочка не волновался за возможное охмурение меня безродным альфонсом. Эдик — прекрасный человек и вполне достойная пара для меня, красавицы. Беда только в том, что я не хочу Эдика. Совсем. Я хочу Волкова! И даже Эдика в момент романтического свидания в Третьяковке я назвала Жорой!

Отражение тактично помалкивало. Лиза нахмурилась и решительно влезла под холодный душ. Через минуту диких криков и визгов на свет родилась новая сентенция:

— Я должна порвать с Эдиком. Все равно бесполезно. Я вот даже лица его не помню…

Это было чистой правдой. Начав встречаться с Эдиком, Лиза неоднократно пыталась представить себе, как они с ним, скажем, уже — поженились и ложатся в общую супружескую постель. Выходило что-то несуразное. Сначала перед мысленным взором Лизы проплывал Эдик — со своим печальным, аристократическим носом и всегда в идиотской пижаме в голубую полосочку, — а потом Эдик незамедлительно испарялся, и непосредственно в супружеской постели оказывался уже совершенно голый Волков — с могучим торсом, расписанным синими разводами татуировок, широченной волосатой грудью и прочими подробностями организма, от которых у Лизы происходили эротические видения… Теперь помножьте эти муки на целый год, и вы получите абсолютно измотанную морально и физически Лизу Волынскую, наяву уже практически ненавидевшую своего бодигарда.

Она вылезла из душа и мстительно проигнорировала вопли бабы Шуры «Лизавета, иди завтракать!». Вместо полезной овсянки она включила телевизор, вставила диск в дисковод и растянулась поверх неубранной постели, в двадцатый раз готовясь насладиться знакомыми до мелочей кадрами «Римских каникул». На экране хорошенькая Одри Хэпберн хлопала ресницами и доверчиво вкладывала хрупкие пальчики в мужественную руку Грегори Пэка. Принцесса отдавала себя простому парню, а он, дурак, отказывался. В точности ее, Лизина, судьба. Постепенно мысли приобрели совершенно другое направление.

Надо что-то делать. В девятнадцать лет мы все мним себя знатоками по меньшей мере в одной области человеческих отношений, а именно — в сердечной, и Лиза Волынская не была исключением. Примерно с пятнадцати лет — с момента превращения из прыщавого гусенка в нежную красавицу — она привыкла к обожанию со стороны мальчиков, в семнадцать лет испытала первое серьезное любовное потрясение (когда Джек Арбетнот из Оксфорда, неистово гладя вместе с ней пушистого щенка, предложил заняться петтингом, а увидев ее удивление, немедленно объяснил, ЧТО это такое, после чего был с позором изгнан), а начав выходить в свет, окончательно уверилась в том, что она — взрослая и опытная женщина. Таковой автоматически полагалось знать, как именно разбивать сердца и завоевывать души, но в случае со строптивым Волковым стереотипы не работали. Проклятый профессионал напрочь отвергал все проверенные годами схемы обольщения, не реагировал ни на задравшиеся до верха возможного юбки, ни на откровенные купальники, ни на томные взгляды. Требовалась тяжелая артиллерия.