Спасай и женись - Страница 25

Над Москвой занимался рассвет четверга. Лесик спал. Рядом дремала Соня. Ей снились свиные отбивные и борщ, которые они с Лесиком сегодня вечером закажут в ресторане «Вертинский»…

Панк раскланялся с очередной смутно знакомой блондинкой и приветственно помахал рукой двум похмельным телеведущим, сосредоточенно уничтожающим содержимое бутылки «Курвуазье» в виповской ложе. Сам Панк был бодр, свеж и приятно взбудоражен. Он тяготел к веселым розыгрышам и милым приколам, а сегодняшний случай относился именно к этому разряду. Во всяком случае, за постановку взялись истинные профессионалы, так что спектакль стоило отсмотреть до конца.

Есть! Лизка Волынская появилась в ложе вместе со своим Волковым, и Панк с удовольствием отметил, что выглядит она просто прекрасно. Любовь облагораживает, кстати, это и к Волкову относится. Видный мужик, жаль, что простой охранник. Впрочем, Лизка упрямая, может, и уговорит своего занудного папеньку на морганатический брак…

Эдик Ракитин поднялся навстречу Лизе, больше чем обычно напоминая мокрую тряпку. Впрочем, довольно оживленную и вполне светскую тряпку — вон, ручку целует. У Волкова морда кирпичом, а сам Эдик старается не обращать на него внимания.

Панк отвернулся от прибывших и достал мобильный телефон. Пора звонить камикадзе Оршанскому. Он с легкостью узнает клиентку, потому что такой красной шляпы больше ни у кого на ипподроме нет, это точно.

Телефон не отвечал, ни мобильный, ни домашний. Панк удивился, но не обеспокоился. В конце концов, это всего лишь подстраховка. Фирма веников не вяжет…

Эдик что-то нудил, Лиза, по обыкновению, отвечала в стиле Винни-Пуха, Волков, вероятно, развлекался делением окружающего пространства на сектора, а с противоположной трибуны уже спешила Лялька Бескозыркина, сопровождаемая своим верным мужем Петечкой Збарским. Лиза мысленно показала Ляльке язык.

Выйдя замуж за Петечку Збарского и родив ему сына Васю, Лялька — к удивлению знавших ее людей — имидж менять не стала, оставшись платиновой блондинкой, и сейчас ее роскошная грива развевалась по ветру, а Петечка, покорно тащившийся в хвосте, уворачивался от своенравных локонов своей обожаемой супруги. Одета Лялька была в эффектно-лиловое нечто плюс гранатовый гарнитур, малиновые туфли на высоченном каблуке дополняли облик женщины-вамп. Приблизившись к Лизе на расстояние вопля, Лялька его и издала:

— Волынская! Это обалдеть — а не шляпа! Я сейчас сдохну от зависти!

Лиза победно покосилась на Волкова, но тот и бровью не повел. Лиза с Лялькой расцеловали воздух у щек друг друга, и Лиза поинтересовалась:

— А ты чего без панамки? Дресс-код, все дела?

— Ты не поверишь — она улетела!

— Кто, панамка?

— Ну да! И меня даже в виде исключения простили, не стали штрафовать, потому что совершенно загадочная история. Отдает мистикой! Слушай: Рубашкин сваял мне нечто из тумана, дождя и обрезков того, что завалялось у него в ателье…

— Веня? Рубашкин? Везет же…

— Слушай дальше. Приезжаем мы с Петечкой сюда, идем как культурные, в ложу, вдруг — вихрь, ураган, шквал, мое нечто взвивается в воздух.

— Аи!

— Хуже. Петечка — мой ангел, дай тебя поцелую! — бросается, словно горный барс, спасать произведение искусства. Видимо, душа искусствоведа взыграла… Так вот, он гонится за шляпой, шляпу несет могучим ураганом и уносит за тот заборчик, где лошадки…

Эдик поднял голову и скромно поправил:

— В паддок. Это место называется паддок.

Лиза мимоходом удивилась — откуда Эдик, еще пару дней назад нетвердо знавший, что такое ипподром, знает такие специфические названия. Впрочем, видимо, готовился, читал справочную литературу… Ляля отмела поправку как несущественную.

— Паддок-шмаддок, какая разница! Важно, что ближайшая же лошадь хватает мое шляпье зубами и во мгновение ока ее жрет! Я думаю, это из-за анютиных глазок.

— Каких глазок?

— Анютиных. Там цветочки были шелковые, все из лиловой гаммы. Колокольчики, анютины глазки, васильки и люпин.

Очами души своей Волков представил Лялю с клумбой на голове и сдержанно хмыкнул. Ляля обрадовалась поддержке.

— Вот именно, прямо кино про соломенную шляпку! И вот я здесь, практически голая по здешним меркам, а в местном салоне предлагают сплошное убожество. А мы собрались потусоваться с Белорыбкиными и Вихлеевскими, но на веранду можно только в шляпах.

Лиза в припадке любви ко всему человечеству лихо сдернула алое чудо с волос и протянула Ляле.

— Держи и помни мою доброту. Мы на веранду не пойдем, а у меня от нее голова чешется.

— Ой, Лизка…

— С туфлями совпадает, так что — носи.

Ляля немедленно нахлобучила шляпу на голову и томно сверкнула очами из-под полей.

— Обалдеть! Алка и Галка умрут от зависти! Лиз, я твоя должница навеки.

— Да брось ты. О, уже начинают!

— Да? Ну, мы пойдем. Петечка, скорей, что ты застрял? И возьми мне шампанского.

— Хорошо, Лялечка.

Чета Збарских-Бескозыркиных торопливо удалилась на свои места, и заезд начался. Волков подумал-подумал — и придвинулся к Лизе поближе, незаметно обнял ее за бедра, притиснул к себе, с удовольствием почувствовав, как по телу девушки пробежала дрожь. Лиза обернулась на него и одарила таким многообещающим взглядом, что Волкову стало жарко. Рядом расстроено закашлялся Эдик.

Не дозвонившись непосредственно исполнителю, Панк перезвонил в фирму «Перст Судьбы» и сообщил диспетчеру особые приметы объекта — широкополую алую шляпу с перьями, — присовокупив, что «ихний Оршанский» на звонки не отвечает. После этого Панк с чистой совестью направился в ресторан, а в офисе фирмы началось некоторое беспокойство.